Как же Люциус не любил эти сюрпризы... Предвкушаешь чудесный воскресный вечер в прекрасной компании, и вдруг - в левом предплечье разгорается неприятное жжение - медленно, неумолимо, и Малфой слышит в этом нетерпение своего Повелителя. Казалось бы, ничего не должно удивлять, почти четыре года прошло с тех пор, как молодой аристократ получил свою Метку. Четыре года... Да, он уже почти привык к тому, что Темный Лорд может призвать в любую минуту, привык и к тому, что не может отказаться, несмотря на то, что какая-то часть в нем все еще бурно протестовала против этого порабощения. Иногда Люциусу казалось, что Волдеморт чувствует это и, более того, получает какое-то извращенное удовольствие, как от укрощения норовистого скакуна. И каждый раз, отправляя своих верных Пожирателей поразвлечься с магглами, Темный Лорд неизменно назначал Малфоя главным, прекрасно зная, как тому претит все, что связано с кровью. Этим он еще сильнее привязывал аристократа к себе - убийцам нет дороги назад, если только они не планируют провести остаток своих дней в Азкабане. Впрочем, никто, кроме Темного Лорда, не догадывался об отношении Малфоя к их периодическим вылазкам в маггловские кварталы. Люциус умел улыбаться так, что даже Белла с замашками маньяка начинала считать его исключительно "своим", а уж о том, чтобы возмутиться по поводу его лидерства, и речи не было.
Сегодня Темный Лорд организовал для них один из подобных сюрпризов, и на призыв Черной Метки Люциусу пришлось аппарировать прямо из Министерства. Их было не так уж много: он, Беллатрикс с мужем, Рабастан и Уолден - чудная компания для дружеской вечеринки в Мэноре. Жаль, сегодня у них было другое задание. Волдеморт отправил их в один из Лондонских детских приютов - обычное, ничем не примечательное серое здание, полное детей-магглов. В живых не должен был остаться никто. И если для всех это было лишь милой забавой, то Люциусу еще ни одно задание не давалось с таким трудом. Вопли, метания, лужи крови - Уолден ведь не может просто убить Авадой, для него это слишком просто... В какой-то старинной книге он раскопал чудное "взрывающее" заклинание и теперь пользовался им направо и налево. Ничего более отвратительного и пугающего Люциус до этого момента не видел. Даже приказы было отдавать невыносимо трудно, что уж говорить о непосредственном участии. Одна из вопящих от ужаса девочек в белой ночной рубашке с легкой подачи Макнейра разлетелась на части в паре шагов от Малфоя, тот едва успел прикрыть лицо руками. Мантия пропиталась кровью насквозь, Люциус чувствовал кожей эту липкую, еще теплую влагу. Первые несколько секунд ему казалось, что сейчас его вырвет, но он умудрился взять себя в руки. В который раз за эту сумасшедшую ночь.
Он не знал, сколько времени прошло - час, два (хотя, наверное, меньше), когда в отдалении послышались завывания сирен. Все-таки кто-то из проходящих мимо магглов услышал крики и вызвал полицию. Люциус должен был увести своих разошедшихся приятелей до их появления.
- Уходим! Уолден, хватит, он уже мертв! Уходим!
Один за другим Пожиратели аппарировали. Люциус не видел только Беллатрикс, но тем не менее прекрасно знал, где она. Со второго этажа вот уже несколько минут кряду доносился непрерывающийся крик боли и отчаяния. Это резало Малфою слух, и он бы с удовольствием сейчас заткнул уши, но ему надо было забрать Беллу. Он взбежал на второй этаж, прыгая через лужи крови (она ни по виду, ни по запаху не отличалась от их собственной) и распростертые тела. На Беллатрикс он наткнулся почти сразу, чуть не сбив ее в темноте с ног. Она даже не заметила Малфоя, устремив безумный и невероятно счастливый взгляд на извивающуюся на полу девочку. Люциус знал, что она теряет чувство реальности, используя свое любимое заклинание.
- Авада Кедавра, - палочка в руке блондина чуть дрогнула, но голос остался ровным. Первая и последняя его жертва на сегодня. Сводящие с ума вопли мгновенно прервались. - Пойдем, Беллатрикс, мы тут засиделись. Пора и честь знать.
Они аппарировали еще до того, как маггловские стражи закона ворвались в дом. Одна секунда, и затхлость, перемешанная с отвратным запахом смерти, сменилась свежим прохладным ветром и несколько нереальной после всего, что сегодня произошло, тишиной. Люциуса пробрала дрожь. Кровь, пропитавшая его мантию, остыла и теперь мокрая до омерзения ткань липла к телу, словно простыня, когда просыпаешься ночью в холодном поту. Малфой не сомневался, что это его сегодня тоже ждет.
В нескольких шагах от молодого лорда прокричал павлин. Это немного привело в себя, возвращая чувство реальности. Да, он в своем саду, сейчас глубокая ночь (часа два, наверное), нужно дойти до дома и, не наткнувшись на Северуса, забраться в ванну. Господи, эта грязь повсюду! Малфой почувствовал легкое отчаяние, какое возникает, когда катастрофически не успеваешь сделать что-то очень важное и начинаешь паниковать. Он был уверен, что, когда он снимет мантию, на его светлой коже все равно останутся следы крови.
- Салазар... - Самообладание начало подводить внезапно, словно почувствовав, что рядом никого нет. Люциус опустился на землю рядом с живой изгородью и закрыл лицо руками. Нужно было прийти в себя. Если бы Мэнор был пуст - плевать, в каком виде он явится, но там Северус, и не приведи Мерлин наткнуться на него в подобном состоянии. Прошло, наверное, минут десять, когда Люциус вновь поднялся на ноги. Его все еще трясло, но мысли в голове прояснились и сердце в груди стучало чуть более спокойно.
К дому он шел уже своей обычной уверенной походкой, выдать его могла, разве что, излишняя напряженность, но это и неудивительно - после стольких-то часов нудных переговоров с арабским поставщиком ингредиентов... Во всяком случае именно эта история была заготовлена на случай вопросов, которые непременно должны были возникнуть у Северуса.  Неслышно войдя в дом, Люциус огляделся по сторонам - пусто и тихо. Неудивительно - пол третьего ночи, Сев, должно быть, давно уже спит. Главное - не задеть ничего мантией, - подумал Малфой, минуя диван со светлой обивкой. Наверняка останется след...
Проходя мимо зеркала, Люциус замер. На бледном лице ярко выделялись алые разводы - наверное, остались от его рук. Дьявол... Снова почувствовав приближение состояния, близкого к панике, Малфой поспешно вытер лицо тыльной стороной ладони. Затем попробовал оттереть следы крови с рук подолом мантии, но ничего не вышло, они стали только грязнее. Можно было, конечно, зайти в любую гостевую спальную и принять душ там, но Малфою, привыкшему к тому, что дом полностью в его распоряжении, в этот момент просто не пришло этого в голову. Понадеявшись на то, что Снейп уже спит, он поднялся на второй этаж и тихо вошел в свою комнату. Северус сидел в кресле и сна у него не было ни в одном глазу. Первым желание, возникшим у Малфоя, было выскочить из комнаты и захлопнуть за собой дверь, но с этой слабостью он справился быстро. Нужно вести себя естественно, и, возможно, тогда Северус ничего не заметит. Царящий в комнате полумрак должен был сыграть на руку.
- Прости, что так задержался, Сев... Не нужно было меня ждать. Я все тебе расскажу, вот только приму душ. Это всего на пару минут. Я ужасно устал.
Говоря это, Малфой прошел через всю комнату и исчез за дверью ванной. Вступать сейчас в разговор он был не намерен, сначала нужно было смыть с себя всю эту грязь. На дверной ручке остался чуть заметный красный отпечаток, но Люциус, к сожалению, не заметил этого.

Как только дверь в ванную захлопнулась, Люциус ощутил некоторое облегчение. Здесь он один, никто не может его увидеть и помешать. Сейчас он приведет себя в порядок и, безусловно, сможет взять себя в руки, ведь куда проще улыбаться, как ни в чем не бывало, когда на тебе чистая сухая мантия, а пальцы не оставляют бледно-красных отпечатков на всем, к чему бы не прикоснулись.
Наскоро прошептав несколько простых запирающих заклинаний, Люциус стянул мантию через голову, даже не потрудившись расстегнуть. Влажные волосы, и до этого не отличавшиеся идеальным порядком, теперь и вовсе спутались, предавая Малфою странный и совсем непривычный вид. Впрочем, в зеркало молодой аристократ даже не взглянул - на подобные мелочи сейчас было плевать. Снаружи доносился взволнованный голос Северуса: тот задавал один вопрос за другим, и Люциус, в принципе, мог понять его беспокойство, но было не до этого. Чуть позже он обязательно разберется с этим, устранит непонимание между ними и все сомнения его юного друга, как делал это уже много раз. Но сейчас ему нужно было немного времени.
Торопливо повернув оба вентиля до предела, Люциус засунул ладони под теплую струю. Движения его были лихорадочны, хотелось поскорее избавиться от этого отвратительного ощущения грязи на руках и тошнотворного запаха крови, который, казалось, въелся в кожу. Интересно, ощущают ли что-то подобное магглорожденные волшебники, когда слышат слово "грязнокровка"? В детстве Люциус всегда понимал это буквально и до сих пор помнил, как впервые спросил у хорошего друга своего отца, часто бывавшего в Мэноре:
- Кто такие грязнокровки, сэр?
- Волшебники, Люциус.
- Но почему их так называют? У них грязная кровь?
- Да.
Грязная кровь... Теперь для Малфоя открылся истинный смысл этих слов. Он все еще чувствовал ее каждой клеточкой своего тела и, казалось, что если он не избавится от этого отвратительно ощущения прямо сейчас, в эту же секунду, его вывернет. Люциус повернул вентиль в душе и, склонившись над раковиной, плеснул теплой водой в лицо - как раз в эту секунду дверь ванной распахнулась. Малфой резко выпрямился, чувствуя, как сердце протестующе заколотилось в груди, и первым, что бросилось в глаза, оказалась направленная на него палочка. После событий сегодняшней ночи, которые все еще яркими картинками всплывали в сознании Малфоя, нервы были натянуты до предела, поэтому блондин инстинктивно схватил лежащую на краю раковины волшебную палочку. Несколько секунд они с Северусом стояли друг напротив друга, словно ждали, когда же уже объявят начало дуэли, затем Люциус медленно опустил палочку.
- Господи... - прошептал он, снова поворачиваясь к раковине и на этот раз бросая взгляд на свое отражение - по лицу стекала вода, прическа оставляла желать лучшего, но крови было не видно. - Как же ты меня напугал. Все в порядке, Сев, ничего не случилось, просто ужасный вечер. Добби, убери одежду и принеси чистую.
Последние слова были брошены как бы между делом. Домовик с уже чистой мантией и бельем не замедлил появиться. Бросив взгляд на Люциуса, он пискнул что-то похожее на "Да, Хозяин" и ретировался вместе с грязной мантией, предварительно уничтожив все оставленные на полу следы одним взмахом крохотной руки.
- Сначала два часа пытался найти общий язык с Али Хасаном, - продолжил Люциус, как ни в чем не бывало. На появление домовика он не обратил никакого внимания. На Северуса, впрочем, он тоже не смотрел. - Потом он потащил меня в свой питомник гиппогрифов, чтобы доказать, что их перья лучше перьев любых других гиппогрифов по всем известным и неизвестным мне параметрам.
Малфой фыркнул, выражая этим негодование по поводу загубленного вечера, стянул с себя нижнее белье и забрался в душ. Дальнейшее его повествование заглушалось шумом воды, что, несомненно, было на руку - голос по-прежнему слегка дрожал. Впрочем, это можно было списать на физическую и моральную усталость.
- Потом один из гиппогрифов ударил меня лапой и пришлось в спешке искать хоть кого-то, владеющего лечебными заклинаниями. Слава Мерлину, шрамов не осталось. Ненавижу шрамы... В общем, вечер тот еще. Прости, что заставил волноваться...

Люциус напрягся, слушая слова Северуса. Не верит - что ж, его можно понять. Он перенервничал сегодня и хочет видеть достойное оправдание тому, что его заставили несколько часов кряду метаться из угла в угол, не находя себе места. В любой другой ситуации ложь Малфоя текла бы плавно, словно вода в ручье, в конце концов, врать, не краснея, он умел всегда. Но сейчас он и сам был не в лучшем состоянии. Во всяком случае, успокаивать Северуса в данный момент хотелось меньше всего. Он ведь честно заслужил несколько часов спокойного сна, разве нет? А теперь придется еще черти сколько потратить на объяснения и уговоры... Ну почему Снейп не может просто поверить ему на слово? Не стал же он спорить неделю назад, когда Люциус сказал, что Черная Метка - это не более, чем украшение, рисунок на коже, бывший одно время в моде среди молодых аристократов. Вообще, Малфой считал, что клеймить своих приспешников - не самая разумная идея Волдеморта. В конце концов, у некоторых есть личная жизнь, и постоянно прятать руку от своих любовников и любовниц - это полнейший абсурд.
Северус тем временем все говорил и даже, кажется, плакал  - вода шумела в ушах, и Малфой различал далеко не все. Подставив упругим струям лицо, он закрыл глаза и провел ладонями по мокрым волосам, отбрасывая их назад. Как же хорошо... Он чувствовал, как усталость, страх, паника постепенно покидают его. Вода смывала все без остатка. Разумеется, завтра, а может даже сегодня ночью, все это вновь вернется к нему, но тогда он уже будет готов и надежно спрячет в себе эмоции - благо, в его сознании еще очень и очень много темных закоулков.
Почувствовав легкое прикосновение, Малфой открыл глаза и обернулся. Он был по-прежнему бледен, но к нему вновь вернулась привычная уверенность. Лицо было спокойно, а холодные серые глаза лукаво поблескивали, отражая магический свет лампы. Он снова стал собой.
- Северус! - Зрачки расширились в притворном удивлении, словно Люциус только что заметил струящиеся по лицу подростка слезы. Он шагнул из душа на холодный кафельный пол, ничуть не заботясь по поводу того, что с него ручьями стекает вода.
- Что с тобой? - Он вплотную приблизился к темноволосому слизеринцу и взял его лицо в свои руки, большими пальцами проводя по щекам, чтобы вытереть с них влажные дорожки, оставленные слезами. - Ты всерьез думаешь, что это не моя кровь? Северус...
Когда Малфой во второй раз произнес имя Снейпа, в его голосе зазвучал легкий, едва различимый укор и удивление, в которых можно было услышать: "Как тебе вообще могла прийти в голову подобная мысль? Нет, я не верю, что ты действительно такого мнения обо мне..."
- Возможно, этого гиппогрифа и ранили, когда отгоняли от меня - право, я не заметил. Мне было не до того, поверь... Я понимаю, по моей вине у тебя был неприятный вечер, и, конечно, ты не хотел обидеть меня недоверием. Давай просто забудем...
По тонким губам Малфоя скользнула теплая и в большинстве случаев обезоруживающая улыбка. Он наклонился, по-прежнему не выпуская лица Северуса из своих рук, и коснулся его губ легким, почти целомудренным, поцелуем.

Знакомое, очень знакомое ощущение... Люциус ненавидел его. Словно тебя выворачивают наизнанку, выставляя на всеобщее обозрение все постыдные тайны, пороки и недостатки, которые ты так ревниво оберегал от людей. Если бы Малфоя попросили рассказать, на что это похоже по физическим ощущениям, он бы ответил, что обычно у него возникают ассоциации с перемешиванием углей в камине - грубо и бесцеремонно, только вместо углей - твои мысли, воспоминания и эмоции. И они точно так же раскаляются все сильнее при каждом новом помешивании, они пылают, словно увеличиваясь в размерах, и, кажется, еще чуть-чуть - и голова разлетится на части, не способная вынести подобного напряжения.
Люциуса как будто отбросило назад во времени. Он вновь оказался в доме, который так настойчиво пытался выбросить из своей памяти, снова, как наяву, услышал крики своих жертв. Все это закончилось не больше часа назад и все еще стояло яркими картинками и образами в его памяти - тем больнее было переживать все это еще раз. И он знал, что Северус незримо присутствует рядом, видя все то, что не было предназначено для его глаз.
Малфой обучался и окклюменции, и легилименции, но никогда не обладал этими искусствами на должном уровне. Слишком многое влияло на его способность ограждать свое сознание от постороннего вмешательства. Стоило ему выпить лишнего, просто не выспаться или разозлиться - и его контроль над собственным сознанием значительно уменьшался, позволяя опытному легилементу читать его воспоминания, словно открытую книгу с картинками. Для полноценной защиты Люциусу требовалась волшебная палочка. Она по-прежнему лежала на раковине в нескольких шагах от него, за спиной Снейпа. Но Малфой просто не мог заставить себя сдвинуться с места. Более того, мысли о палочке даже не пришли в его голову. Единственное, о чем он мог сейчас думать (хотя это следовало бы назвать не мыслью, а желанием, потому как ничему логичному и рациональному сейчас не было места в его сознании) - это стремление выставить Снейпа, бесцеремонно перерывающего его воспоминания, из своей головы. Но чем настойчивее Малфой пытался защититься, тем острее ощущал резку боль, как собака в ошейнике с шипами внутрь, пытающаяся сбежать от своего хозяина.
- Хватит, хватит, Сев, хватит! Прекрати! - Люциус, прижавшийся спиной к холодной стене, не слышал собственных криков. Он зажмурился и закрыл уши ладонями, словно это могло защитить его. Перед глазами все еще мелькали картинки и образы, относящиеся уже к более ранним воспоминаниям. Малфой не знал, что доставляет ему большую боль - грубое проникновение в его сознание или мысль о том, что это делает Северус. Никогда Люциус не позволял себе, находясь с кем-то в одном помещении, держать свою волшебную палочку дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Он не доверял никому, предпочитая в любую минуту быть готовым к защите. Единственным исключением был Снейп, которому молодой лорд верил безгранично, и именно это сейчас подвело его.
Внезапно все закончилось. Люциус все еще прижимался к стене, тяжело дыша и не открывая глаз. На то, чтобы прийти в себя, ему потребовалось не меньше минуты. Наверное, он должен был чувствовать страх от того, что его тайна раскрыта, но он не ощущал ничего, кроме пустоты, которая возникает в душе после предательства кого-то очень близкого.
Дрожащими руками Малфой снял с вешалки домашнюю мантию, принесенную домовым эльфом, и закутался в нее - внезапно собственная нагота показалась ему чем-то неуместным и постыдным. На Северуса он не смотрел. В эту минуту ему было бы плевать, даже если бы Снейп отправился в Министерство магии. Люциус не стал бы удерживать его.
Обогнув сидящего на полу слизеринца, блондин взял свою волшебную палочку и вышел из ванной.

Люциус слушал Снейпа молча. Все это время он стоял спиной к нему, с неподобающим данной ситуации вниманием разглядывая свое зеркальное отражение. Широкие плечи, узкие талия и бедра, сильные руки, но при этом никакого переизбытка мышц, длинные прямые ноги. Когда-то давно его мать, разглядывая портреты их далеких и не очень предков, говорила, что Люциус вобрал в себя все лучшее, что когда-либо встречалось в их роду. Была ли она права? Шесть лет назад единственный наследник семьи Малфой, услышав этот вопрос, самодовольно улыбнулся бы и кивнул - да, разумеется, она права. Но сейчас... Он чуть повернулся, разглядывая себя с другого ракурса. Сев все еще говорил, неуверенно и тихо, Люциус все слышал и понимал, но мысли его были далеко. Они унесли его на пятнадцать лет назад в его девятый по счету День рождения.
- Люциус, подойди-ка сюда, у меня есть для тебя кое-что.
- Правда? А я думал, все ограничится метлой...
- Ну, - Абраксас улыбнулся, потрепав сына по светлым волосам. - Грубо говоря, это даже не подарок. Просто пришло время передать тебе одну вещь, хранящуюся в нашей семье не один век.
- Ух ты, кольцо?!
- Нет, для этого еще пока рановато. Но это тоже весьма недурная вещица.
- Что это? - Люциус с удивлением и любопытством смотрел на поблескивающий в руке отца предмет. - Зеркало?
- Именно. Но оно непохоже на те, которыми твоя мама обвешала всю гостиную. Давай, загляни в него... Что ты видишь?
- Себя, - недоуменно ответил Люциус, глядя на своего двойника.
- Неудивительно, - Абраксас улыбнулся, с любовью глядя на сына. - Ты еще ребенок. Но, Люциус... Я хочу, чтобы ты заглядывал в это зеркало почаще. Каждый вечер, начиная с сегодняшнего. И если когда-нибудь твое отражение будет непохоже на то, что ты видишь в обычных зеркалах, это значит, что что-то ты делаешь не так и пора задуматься об этом. Это зеркало показывает не то, как ты выглядишь, а то, какой ты есть на самом деле. Вот здесь... - Абраксас провел широкой ладонью по груди сына. - Помни об этом всегда.
О да, Люциус помнил. Помнил, спустя столько лет. Ему было шестнадцать, когда, после двухмесячного перерыва, он вновь бросил взгляд на это зеркало. Что-то не так... - мелькнуло в его голове. Что-то... Но что? Кажется, все, как и прежде: серые глаза, тонкий нос, губы... Разве что во взгляде мелькает какое-то странное выражение? Нет, должно быть, показалось. Просто отблеск огня в камине. Люциус убеждал себя в этом, но в душе зародилось сомнение и смутное отдаленное чувство страха. Он убрал зеркало в дальний угол тумбочки и не смотрел в него долгих два года. Наткнулся он на него, когда перерывал ящик в поисках кольца, которое все же перешло к нему, пусть и по столь неприятной причине, как смерть предыдущего владельца. По инерции взяв круглое зеркальце в руку, Люциус бросил в него один лишь взгляд и тут же, вскрикнув от ужаса, отшвырнул его от себя. Зеркало ударилось об стену и откатилось под кровать. Любое другое зеркало разбилось бы от подобного удара, но только не это...Больше Люциус не заглядывал в него никогда, а в последнее Рождество подарил его Северусу. Он сам не знал, какую цель преследовал - порадовать своего возлюбленного или избавиться от ненавистной семейной реликвии. Как бы то ни было, Северусу подарок понравился, собственное отражение не пугало его, даже напротив - там он казался себе красивее, чем в любом другом зеркале.
Северус... Вряд ли он знал, как сильно Малфой любил его, даже после того, что произошло сегодня. И тем более он не знал, как глубоко он завяз в грязи, применив всего лишь одно заклинание. На следующем собрании, заглянув в воспоминания Люциуса, Темный Лорд увидит все, аристократ никогда не умел от него закрываться. И конечно, он сразу поймет, как много Северусу стало известно такого, чего знать не следовало. Волдеморт не станет рисковать, особенно сейчас, когда его шаги к власти становились все увереннее. Люциус не сомневался, что следующим приказом, который он услышит, будет "Убить Северуса". Да, Лорд поручит это задание именно ему, оно послужит очередной проверкой преданности. А если он не справится, то, без сомнения, это сделает кто-то другой.
- Постой, - Прошло, наверное, не меньше полных тридцати секунд, прежде чем Малфой нарушил тишину. Он знал, что ему сейчас предстоит сделать, и сердце в груди колотилось, как бешеное, несмотря на внешнее спокойствие и даже равнодушие.
- Мне не нужно ни зелье, ни, тем более, омут памяти, - Он улыбнулся уголком губ, бросив последний взгляд на свое отражение - красив, что уж тут скажешь... - Мне не нужно твоих утешений и сочувствия. - Улыбка стала шире, и Люциус повернулся к Снейпу, застегнув серебряные пуговицы на рубашке.
- Ты ошибаешься, когда говоришь... Как там это было? "Не по твоей воле"? - Тон блондина максимально приблизился к издевательскому, а тонкие губы сложились в жестокую усмешку. Да, это воспоминание, несомненно, должно понравиться Милорду.
- Очнись, Сев! Я всегда делаю то, что хочу. Всегда так было и всегда будет. Не тешь себя напрасными иллюзиями. Да и в конце концов - что я такого ужасного совершил? Убил парочку магглов? - Люциус рассмеялся, словно услышал забавную шутку на светском приеме, и, поправив манжеты, прошелся по комнате. - Ну согласись, Сев, у каждого есть свои слабости. Магглы же любят охоту на кроликов, так почему я не могу отвлечься от мирской суеты, охотясь на магглов? Они же сами как животные, разве твой отец не служил тому доказательством?.. Ну зачем, зачем ты полез в мои воспоминания? - Малфой улыбнулся Снейпу так, будто журил непослушного малыша. - Я ведь предупреждал, что ничего интересного на этих собраниях не происходит. Так, обычные развлечения скучающих аристократов...

Люциус замолчал, внимательно глядя на Снейпа. Признаться, его спокойный тон и этот поцелуй в щеку несколько выбили из колеи. В чем дело, он что, теряет хватку? По его плану Северус совсем не так должен был отреагировать. И какой еще к черту Омут памяти? Мало подробностей он что ли запомнил? Посмотреть еще раз? Малфой почувствовал, что всерьез начинает раздражаться. Северус не должен разговаривать с ним, как с маленьким капризным ребенком. И если он думает, что все понял, то он очень сильно ошибается. Ничего он не знает, ничего!
По воздуху через дверь вплыл небольшой цилиндрический сосуд, наполненный чуть розоватой жидкостью. Успокаивающее зелье. Да, Северус отлично отработал на четвертом курсе манящие чары, если может призвать предмет с такого расстояния. Но как только кончики длинных пальцев Снейпа коснулись прохладного флакона, Люциус с силой ударил по нему тыльной стороной ладони. Стеклянный сосуд отлетел со скоростью пушечного снаряда и ударился о стену, разбившись на мелкие кусочки. По стене расползлось весьма заметное пятно, щупальца которого медленно потянулись вниз, к полу. Люциус даже не взглянул в ту сторону. Холодные серые глаза чуть прищурились, он сверлил ими бледное худое лицо слизеринца, но не встречался с ним взглядом. Нет, больше он не позволит Снейпу влезть в свои мысли.
- Ты несешь чушь, Северус!  Не смей убеждать меня в том, что все знаешь и способен помочь! Ты еще даже школу не окончил! Или ты считаешь меня беспомощным подростком? Думаешь, что я слабее тебя, так? Я сам разберусь со своей жизнью, ясно тебе?! А ты... - Люциус внезапно перестал кричать, словно услышал себя со стороны. Да, пожалуй, стоит еще поработать над своим самообладанием. Надо же, закатил истерику...
- А ты, - продолжил он негромко, тяжело дыша. - ...Будешь делать, что я скажу. Если надо, под Империо. Собирай свои вещи. Одежду не бери, только самое необходимое - то, что потом не сможешь купить.

Во время любого дождя рано или поздно наступает момент, когда тебе уже все равно, промочишь ты ноги, наступив в очередную лужу, или нет. Примерно то же чувствовал сейчас и Люциус. Никогда еще Темный Лорд не наказывал его Круциатусом, и молодой аристократ возомнил себя неприкосновенным. Но это всего лишь иллюзия. Не наказывал, потому что поводов не было. Не раз Малфой ощущал, что идет по лезвию ножа и стоит лишь оступиться, как он тут же полетит в пропасть. Все дело только в том, что до этой минуты он не позволял себе оступаться. Но теперь... Теперь нужно было выгородить Снейпа, который очень некстати влез не в свое дело. То, как отнесется к этому Волдеморт, в эту минуту было неважно. Об этом Люциус подумает потом, когда другая, более важная проблема отойдет на второй план. И, конечно же, выкрутится. Ему всегда это удавалось.
- Нет, Сев, ты не понял... - Главным сейчас было спрятать эмоции подальше и сосредоточиться на деловой части вопроса. Не так уж это и сложно в конце концов. Или стоит подтвердить его слова? Нет, в таком случае он ни за что не согласится уехать. Чужие принципы всегда так мешают... Дьявол, и зачем он полез в мою голову. Если бы не это, не было бы вообще никаких проблем! Впрочем, я сам виноват, нужно было догадаться приказать Добби перенести меня в ванную прямо из сада. Прекрасная мысль, а главное - вовремя. Так, все, нужно сосредоточиться. Один... Два... Три... Четыре... Пять... Все.
- Северус, - Малфой подошел вплотную к рассерженному подростку и, положив узкие ладони ему на плечи, развернул к себе. - Я погорячился и наговорил лишнего. Ты ведь знаешь, что я так не думаю. - Люциус чуть сильнее впился пальцами в мантию Снейпа, чтобы тот не заметил, как они дрожат.
- Я не прошу тебя уехать из этого дома. Я был бы счастлив, если бы это решило проблему, но нет. Ты должен уехать из Англии. Я понимаю, это слишком неожиданно для тебя и, наверное, на это сложно будет решиться, но поверь, Сев, - это необходимо. Насчет родителей не волнуйся, я поговорю с ними и все улажу. С деньгами проблем тоже не будет. Сейчас я напишу письмо и через час отправишься с ним в Гринготтс. Потом сразу аппарируй, не важно, куда, главное - подальше отсюда. Слава Мерлину, что ты уже прошел испытание... Никому не говори, куда отправляешься, особенно мне. Хотя я буду благодарен, если ты напишешь, что у тебя все хорошо.

"Люциус"... Малфою всегда так нравилось, как Сев произносит его имя. Так звонко и в то же время с чуть заметным придыханием. Или было бы вернее назвать это благоговением. Да, для молодого аристократа не было секретом, что Снейп восхищался им с самой первой их встречи в Большом зале, когда он, единственный из толпы равнодушных или попросту насмехающихся над странным мальчиком студентов, проявил заботу и приветливо улыбнулся. Как было бы чудесно повернуть время вспять и вернуться в те времена, когда не было ни проблем, ни забот, а на груди поблескивал новый значок старосты школы. Люциус уже тогда стал для невзрачного первокурсника олицетворением солнца в небе, теплого, но не обжигающего, и на время даже смог затмить грязнокровку Эванс. По крайней мере, так ему казалось... Как все-таки странно было сравнивать их двоих - блистательного Малфоя, причину томных взглядов и воздыханий половины учениц Хогвартса, и Лили Эванс - обычную, ничем не выделяющуюся магглорожденную девочку. Люциус и не сравнивал до той поры, пока в письмах Северуса банальное имя "Лили" не стало встречать не в пример чаще, чем красивое старинное имя адресата. Тогда он впервые почувствовал укол ревности, незнакомый ранее и от этого лишь более болезненный. Как бы грубо и цинично это не звучало, этот мальчик принадлежал ему. Он, Люциус, ввел его в новую жизнь, он научил приспосабливаться к скользким обычаям факультета Слизерин, он выгораживал перед учителями из-за стычек с мародерами. Он, он, всё он. Возможно, в нем говорили тщеславие и самолюбие, но, без сомнения, было что-то еще. Что-то такое, что не позволяло счесть себя выше всего этого и отступиться. И именно это сейчас и подводило Люциуса. Чего же проще - махнуть на все рукой и плыть по течению... Он непременно сделал бы так, если бы перед ним сейчас стоял не Северус. Но он смотрел на это бледное лицо, на темные, как два туннеля, глаза, обрамленные пушистыми ресницами, на нос, бывший в свое время причиной насмешек многих... Смотрел и просто не мог подвести. Он воспитывал этого мальчика для себя и даже не заметил, в какой момент Северус стал частью его. Лучшей частью, наверное.
"Ничего не будет хорошо" - хотел ответить Люциус, но промолчал, встревоженно наблюдая за действиями Снейпа.
- Для кого это письмо? - В голосе послышалось волнение. Никаких писем не должно быть, это лишнее. - Для родителей? Отдай его мне, я передам, обещаю.
Малфой сделал шаг по направлению к юному слизеринцу и протянул руку ладонью вверх, ожидая, когда Северус вложит в нее туго свернутый лист пергамента.