Середина лета - пик того времени года, которому так радуются лоботрясы, но которое так выбивает из колеи Барти. Не то что бы у него не было друзей, - напротив, слишком многие назойливо пытались назвать себя хотя бы знакомым Барти, сына влиятельного человека (у которого, ко всему прочему, всегда можно списать). Но он предпочитал выбирать круг друзей сам, да и вообще - проводить время в одиночестве.
В итоге он переступил свои чувства к отцу, потому что оставаться в обществе матери, предчувствующей скорую разлуку, было ещё хуже, и под видом помощника всё чаще стал уходить с отцом в Министерство - никто из работников не смел сказать и слова, а Барти Крауч-старший был так горд, что не замечал всё чаще повторяющегося отсутствия сына на рабочем месте.
Вот и сейчас, после важного слушания по делу Карадока Дирборна, чьё тело, к слову, так и не нашли, Барти, выполнявший обязанности секретаря отца (хотя всё больше слушающий подробности дела с небывалым энтузиазмом), аккуратно закрыл за собой дверь и поставил себе цель затеряться в коридорах министерства. Вряд ли он нарвётся на серьёзное взыскание - а даже если так, пусть нервничает отец.
Взъерошив и без того непослушные волосы, он устало прислонился к стене и начал вглядываться в лица проходящих мимо волшебников, - надо же как-то скоротать время до того, как все слушатели уйдут.
Среди них было много знакомых лиц - кто-то частенько светился в Ежедневном Пророке, кто-то был знакомым отца, кого-то прославили слухи.
К одному из таких "прохожих" - молодому светловолосому мужчине, - подходили, кажется, почти все эти определения. Барти мог даже вспомнить его имя, не особо напрягаясь.
Интересно, всё ли правда, что о нём говорят в школе.
Впрочем, в правдивости слов определённого круга общения сомневаться приходилось редко.
По непонятной причине, Барти почувствовал восхищение - и одновременно лёгкий укол зависти, напрочь забыв о том, что хотел уйти, слиться со стенами и затеряться в коридорах.

Отредактировано Барти Крауч (2010-03-30 23:25:19)

Встетившись взглядом с Люциусом Малфоем - а это был именно он, - Барти машинально улыбнулся. Улыбался он редко, и выходила у него эта улыбка очень странной, далеко не приветственно-дружеской - в ней вообще было мало искренности.
Нельзя сказать, что он сильно удивился, когда услышал обращение в свой адрес. Лёгкое секундное изумление пришло к нему только на продолжении фразы.
- Желаете, должно быть, пойти по его стопам после окончания Хогвартса?
Барти нестерпимо хотелось выпалить что-то вроде: "Вы серьёзно?!", но осторожная вежливость и осознание того, что не стоит так неаккуратно говорить о своих отношениях с семьёй на людях - пусть подавляющее большинство тех, кто хоть что-то знал о семействе Краучей и так догадывались о сложившейся ситуации, - сдерживали все порывы.
- Мистер Малфой, - сдержанный кивок головой в знак приветствия, - о, ну, продолжить дело отца это, наверное, такая большая честь...
Не удержался и съязвил, сказав будничную, в общем-то, фразу, полным сарказма голосом.
- Жизнь среди бумаг. Что может быть интереснее.
Поддельному восхищению позавидовал бы любой человек, считающий, что он имеет хоть сколько-то актёрского таланта.
Когда вся твоя жизнь становится работой и пропитывается лживостью людей, которые тебя окружают...
Барти чувствовал себя немного странно, ведя диалог, пусть и короткий, в суете коридора, - но толпа постепенно рассасывалась. К тому же ему хотелось, чтобы общение затянулось.
чуть дольше чем на пару дежурных фраз. Конечно, ни мнение подростка, ни его слова не могли заинтересовать такую важную персону, как Малфой, но тем не менее, попробовать стоило.
- Все эти маги здесь. Такие важные, - говорит он, улучив момент, когда коридор возле судебного зала вокруг них более-менее опустел. - Как будто они думают, что никто не поймёт: все эти заседания нужны для отвода глаз. Затем, чтобы заставить их думать, что Министерство чем-то занято.
Кажется, сказал что-то лишнее.
Но он привык говорить то, что думает, если это рвётся наружу - тем более кем бы ни был Люциус Малфой, он не тот человек, чтобы броситься разыскивать Крауча-старшего и раскрывать тому глаза на его сына.
Барти устало прислонился к стене, особо не ожидая ответа, но, тем не менее, не сводя глаз с неожиданного собеседника. Всё-таки, тот был очень и очень интересен.

Барти прикусил язык, понимая, что действительно был неосторожен - впрочем, как с ним иногда бывало. Эта черта характера, в свою очередь, развила в нём полезный талант - выворачиваться из любой ситуации, созданной его же неаккуратно брошенными словами или действиями. Впрочем, Барти показалось, что Малфой - из тех людей, которые видят за интонациями гораздо больше, чем просто слова; которые не испорчены холодной отстранённостью этикета и, если им нужно что-то узнать, то они это узнают, не прибегая к подробным расспросам.
В словах Люциуса Малфоя была правда - но при этом в таком виде, что нравоучением или предостережением она не выглядела. Скорее, советом. Барти избегал давления с любой стороны, стремился к тому, чтобы быть независимым, не прислушиваться к моралям окружающих, но эту фразу он не мог пропустить мимо ушей, проникаясь уважением к собеседнику, умевшему правильно выбрать тон, интонацию и слова.
- Да, я понимаю.
Фраза, сказанная больше для проформы, и спокойное, нейтральное продолжение.
- С другой стороны, чем неспокойнее время - тем больше человек нуждается в своём личном мнении.
Он окинул быстрым взглядом коридор, заметил отца, беседовавшего с одним из подчинённых (беседа выглядела неспокойной и нервной - значит, что-то, по мнению Крауча-старшего, пошло не так. Интересно, интересно), и вновь повернулся к Малфою, - тот как раз вновь обратился к нему:
- У меня есть свободная минута, не желаете составить мне компанию за чашкой чая?
- Разумеется, мистер Малфой. Я буду рад.
Учтивый кивок головой - снова личина воспитания и манер взяла верх.
Налево по коридору и на два этажа вниз. Этот короткий путь проходит в тишине, изредка перебиваемой вежливыми приветствиями редких (кому из работников придёт в голову праздно разгуливать по Министерству в разгаре рабочего дня?) встречных волшебников. В кафе также оказалось немноголюдно - всего три или четыре столика были заняты, и вновь вошедшим без труда удалось отыскать место.
- В газетах писали, что это кафе - ваша заслуга, - Барти поднял глаза на Малфоя, глядя одновременно и на него, и сквозь него. Так бывает, когда человек говорит о чём-то только чтобы дать себе время на размышление о совершенно других вещах. А здесь ещё и привычка поддержания более-менее светской беседы.